Читать интересную книгу Рабиндранат Тагор [без илл.] - Кришна Крипалани

href="ch2.xhtml#id41" class="a">[32] не говоря уже об отправлении религиозных ритуалов, теперь начал всерьез выполнять свой новый долг. Он сочинял гимны для собраний общества, написал работу о радже Раммохоне Рае и несколько статей, популяризирующих религиозные воззрения своего отца. Он даже скрестил шпаги в полемике с доблестным Бонкимчондро Чоттопаддхаем, который в то время стал восславлять ценности традиционного индуизма. Но поскольку оба "противника" в равной мере обладали внутренним благородством, ссора оказалась краткой. "В конце периода нашего антагонизма, — писал Тагор, — Бонким-бабу написал мне письмо, которое я, к сожалению, утратил. Если бы оно сохранилось, читатель бы сам мог увидеть, какую широту души проявил Бонким-бабу, чтобы уладить это прискорбное недоразумение". Да и сам Рабиндранат проявил не меньшую широту души, описав этот эпизод в "Воспоминаниях".

У каждого поколения есть свои иллюзии, связанные с прогрессом, и интеллигенция, как правило, делится на прогрессистов и консерваторов. В Индии восьмидесятых годов прошлого столетия это различие сказывалось наиболее остро. Принимавшие новое были настолько опьянены им, что во всем старом видели лишь недостатки. А "староверы", наоборот, столь же страстно боролись за незыблемость стародавних порядков. У каждой стороны были свои доводы, и Рабиндранат показал позиции обеих сторон с исчерпывающей ясностью, убедительностью и искренностью в произведении, созданном в форме ряда писем, которыми обмениваются консервативный дед и его воспитанный на западный манер внук. "Как бы ни были прекрасны горы, в которых берет свое начало Ганга, — пишет юноша своему деду, — она не может обернуть вспять свое течение и возвратиться обратно. Она должна следовать своим путем через пыльные равнины в море, где скрыто ее предназначение". Дед улыбается, похваливает ум юноши и напоминает ему: "Человечество — не мусор, который несет поток, следуя путем наименьшего сопротивления. Человечество — как скала посреди бурлящих вод, на которой великое наследие незыблемо утверждено над потоком". И так продолжается воображаемый спор, в котором доводы и метафоры перебрасываются от одного к другому, как мяч в теннисе. Всю жизнь Тагор старался не вступать в эту битву, которую каждое поколение начинает заново. Его вдохновенная симпатия к человеку и понимание человеческой натуры помогали ему оценить частичную правоту каждой из сторон в этом страстном споре, и сам он бросался в бой только тогда, когда видел, что на карту поставлены человечность и справедливость. Он ненавидел фанатизм всякого рода. И когда он увидел, что крайняя реакция поднимает голову под знаменем индийского патриотизма, осуждая все западное и превознося все "арийское", он написал несколько острых сатир, которые отнюдь не способствовали расширению его популярности, но показали, что этот молодой еще человек был мастером едкой иронии и обладал пером не менее острым, чем у Свифта.

А следующая книга стихов Тагора "Диезы и бемоли" доказала, что нет такого другого поэта — во всяком случае, в Индии, — который бы любил свою землю и своих соотечественников более страстно и неизменно. Первое же стихотворение новой книги подтверждает эту веру.

Так не хочется умирать в этом чудесном мире!

Ах, жить бы и жить — человеком среди людей;

надо мною — солнечное небо, вокруг — цветут цветы,

я пою — и мне отвечает влюбленное сердце.

Лики жизни многообразны — здесь и слезы, и смех,

если встреча сегодня — завтра будет разлука.

Напевы мои пусть восславят и радости и печаль,

я уйду — но пусть эхо их не умолкает!

Сам он писал об этих стихах, что они "серенада, доносящаяся с улицы перед жилищем, мольба о дозволении войти и занять место в доме тайн… Человек погружен в глубокое уныние, он в дреме и лени проводит часы своего роскошного уединения, ибо на этом пути он лишен полного общения с жизнью. Такова зависимость, от которой я всегда яростно стремился освободиться. Мой разум отказывался поддаться дешевому опьянению политических движений той поры, поскольку в них отсутствовала сила национального сознания и их инициаторы совершенно не знали своей страны. В этих людях мне виделось полное безразличие к подлинному служению своему отечеству. Меня мучило яростное нетерпение, непереносимое недовольство собой, всем, что меня окружало. "Лучше родиться бы мне скитальцем степным — бедуином", — говорила моя душа".

В этой книге представлено множество тем и настроений. Здесь и детские стихи, и религиозные песни, патриотические гимны, а также любовная лирика, пронизанная чувственным восторгом, и переводы из европейских поэтов. Тагор набирал власть над словом и метром и открывал в бенгальской поэзии невиданные ранее сокровища. Несмотря на разнообразие тем, главное настроение сборника — это упоение жизнью, стремление отведать ее соблазны, восторг перед ее чудом…

Но даже это пиршество чувств не может заставить Тагора надолго забыть образ той, что оставила его, отбыв к иным берегам. Часто поэт сидит в одиночестве, глядя в небеса, и вдруг его охватывает чувство ее незримого присутствия.

"В утреннем свете я нежусь в осеннем тепле и не могу понять, чего хочет мое сердце? Кто-то исчез, и мир утратил свои краски. Дух мой скитается, стеная: ее больше нет, ее больше нет. Кому теперь я буду петь свои песни, кому поднесу гирлянды цветов? К чьим ногам положу я свою жизнь, свою душу?" Иногда он ощущает ее незримое присутствие: "Взгляд ее я встречаю — но где же глаза? Я чувствую поцелуй — но где же губы?"

Он понимает, что желание — это корень всякой печали, огромная западня, в которую попадают люди. "Когда я мечтаю о ком-то, я попадаю в сеть. Желанная не становится моей, это я становлюсь ее пленником. Стараясь привязать других, я связываю себя. Я граблю сокровища земли, чтобы построить тюрьму для самого себя, и лодка моей жизни, перегруженная желаниями, того и гляди пойдет ко дну". Снова и снова, одолеваемый тяжелыми Мыслями о бесплодности поэтического призвания, Тагор спрашивает себя: что за заслуга зваться поэтом? Достаточно ли петь, как поет птица в клетке? Вечная эта жажда, вечная погоня за призраками — разве такая судьба достойна человека? Ему кажется, что он прожил впустую, если его жизнь не смогла вдохнуть жизнь в других, если его сила не сделала сильнее других. Он жаждет служения людям. Весьма показательно в этом отношении стихотворение, заключающее сборник и названное "Последнее слово". Поэт чувствует, что есть нечто, что он еще должен сказать, только тогда он выскажет все, что ему предназначено. Но что это за последнее, несказанное слово, ему самому пока неведомо.

В это же время он написал легкую музыкальную пьесу